По чью душонку прибыл леший?
Уж не меня ль пришел судить?
Но это, братцы, спеший -
Пред вами не хочу кривить.

По мне скрипучий прыснул голос:
"А не пора ль вернуть должок?"
Я задрожал, как в поле колос.
"Чего пугаешься, дружок?"

В ночи искрятся хвост и зенки,
Рога пронзают талый смог.
"По что ты жмешься, милый, к стенке?
Али забыл про свой порок?"

И с губ моих сорвался крик,
Беззвучный зов мольбы звериной.
Но взвился змием черта лик,
Пронзив меня острогой длинной.

Брезгливо сплюнул старый черт,
Окинув тело мое взглядом:
"В аду такой не нужен сорт.
Не всяк, кто грешен, избран адом."

И день за днем одна лишь тень,
В ней жизни нет - глубокий сон.
В ночи, как смерти канитель,
Крадет истоки жизни он.

Стою над пропастью во лжи:
Наверх пути обратно нет.
Верни, Господь, надежды свет,
Меня оставить не спеши!

Пускай забвенья страшный час
Мои грехи все поглотит.
Тогда простит, мне все простит
Хранитель палых серых глаз.

Я их закрыл, сберег от тьмы,
Ее шипящих беглых фаз.
В потоке заплутавших фраз
Мольбы мои уж сочтены.

Я каюсь в том, к прежде жил, -
В аду я не хочу гореть.
Крепка грехов тугая сеть,
Мой пыл обман не остужил.

Прости за все: за боль утрат,
Что я бездумно причинял...
Но полно - всех я обвинял,
А сам лишь только виноват.

...

Смывает дождь остатки сна
Из блеклой памяти моей.
Я растворяюсь в беге дней;
Смеется радужно весна.

Враз высохли винные реки,
И смолкли напевы в лесах.
Сомкнулись тяжелые веки
На вечно игривых глазах.

Уж вот в незатейливом танце
Дриад не кружит хоровод,
А небо в печальном багрянце
С тоскою встречает исход.

С трибун уходящего мира
Во след бросил Высший свой взгляд -
Что праху молебны сатира?
Для слабых нет хода назад.